глубокие мысли оставляйте у психиатра

[wowtricky]

...но у меня нет психиатра. Лол.

под катом прячется плотбанни трамси-фичка
в нем рамси очень умный, а теон просто теон
а еще там есть станнис и он археолог
и все плохо

а еще это фактически ретеллинг "The Duke of Burgundy"
ничего своего на этот раз
хотя не, альтернативная пунктуация - моя

Представьте себе дом, большой, светлый, в колониальном стиле. Вокруг дома имеется сад, несколько запущенный, но в этом есть своя прелесть. Сейчас осень, и всюду лежат разноцветные листья. Особенно ярко выделяются красные. От прелого, немного душного запаха голова приятно кружится, а на душе беспричинно становится теплее.

У дома темно-красная дверь, и каждый день ровно в одиннадцать в нее стучится парень с простым, почти деревенским лицом. Вот только глаа у него непростые, холодные и очень внимательные. Он одет в рабочую одежду, измазанную краской. Парня зовут Рамси Болтон. Он громко стучит в дверь три раза.

В ответ из дома доносится едва слышный шум. Молодой человек, худой и высокий, поднимается с кресла и медленно идет к двери. Его зовут Теон Грейджой, и сегодня с утра он почти решился покончить с собой, но не смог. Вместо этого он надел темно-серый костюм, повязал галстук виндзорским узлом и криво улыбнулся своему отражению. Просто чтобы не забыть, как это - улыбаться.
На правом мизинце Теон носит золотой перстень-печатку с гербом в виде кракена. На левой руке у него не хватает мизинца.
Теону очень не хочется открывать дверь, но это неизбежно.
- Ты опоздал, - холодно говорит он пришедшему.
- Простите, - покаянно отвечает Рамси. - С чего мне сегодня начать?
- Убери листья и сожги, - приказывает Теон. - Затем почисть пруд и прополи клумбы.
- Как прикажете.

Рамси убирает листья, Теон наблюдает за ним из окна. Иногда их взгляды встречаются, как будто бы невзначай.
"Четыре раза, - повторяет про себя Теон. - Он посмотрит на меня четыре раза, не пропустить".

- Закончил, - через несколько часов Рамси снова стучит в темно-красную дверь. Теон тем временем пьет чай в гостиной. Он бы с удовольствием выпил чего-нибудь покрепче, но в доме нет алкоголя.
- Я проверю, - Теон держит спину так прямо, словно попал на королевский прием. Пахнет горелыми листьями, и от этого запаха знобит. - Очень плохо, Болтон, - говорит он, обойдя свои владения. - Ты не убрался на заднем дворе. Это непростительно.
- Простите, я немедленно все исправлю.
- Нет, теперь уже нельзя ничего исправить.
Молчание нарушает только шорох листьев на земле.
- Вы накажете меня? - в голове Рамси звучит неприкрытое предвкушение.
- О, да, - Теон улыбается. Это его любимая часть спектакля.

Рамси любит, когда его душат веревкой, на которой сушат белье. Любит, когда ему связывают руки, когда бьют, когда запирают на всю ночь в огромном черном ящике, похожим на гроб. Теон делает это все почти что с удовольствием: самое сложное - не ошибиться и не ударить сильнее, чем оговорено. То, что происходит после, гораздо мучительнее. Терпеть прикосновения и поцелуи Теон выучился не сразу, как и кончать от неумелого минета. Но ему пришлось, это тоже часть роли властного хозяина.
Роли, которую он ненавидит, но другой у него нет.

На следующий день все повторяется в точности до минуты, до сказанного слова, до жеста.
И на следующий день тоже.
И на следующий.
В один из этих бесконечных следующих дней Теон не выдерживает.

- Убей меня, - шепчет он, когда последний акт пытки наконец-то закончен. - Я не могу больше.

Но я не могу тебя убить, отвечает Рамси, тебе же прекрасно это известно. И ты не можешь меня убить, так что даже не пытайся туже затянуть веревку на моей шее. Ты же знаешь, если я умру, мой отец найдет тебя, и ваша игра будет короткой и жестокой. Он страшный человек, мой отец. Страшнее, чем я. Он скормит тебе твою шлюху-сестру по кусочкам, веришь?

Теон дрожит. Он никогда не видел мистера Болтона и надеется никогда не увидеть. В его мыслях тот живет в огромном черном замке, и глаза у него такие же, как и у Рамси. Неживые.

Что тебе не нравится, я не понимаю, изумляется Рамси. Я подарил тебе дом, спорим, у тебя такого не было на этих долбанных островах? У вас там только дождь есть, и рыба, и живете вы в домах из грязи. У тебя теперь есть красивая одежда, тебе не приходится жить приживалкой у Старков. Я не унижаю тебя, даже наоборот. Или ты все еще зол на меня за свой палец? Ну, это твоя вина. Ты сопротивлялся, а как иначе я мог доказать тебе серьезность своих намерений? Или это из-за кожи на спине, или тех шрамов? Глупость какая. Чего ты вообще ждал, а? За предательство нужно платить.

Теону хочется заткнуть себе уши, но он слушает, слушает, слушает. Эта та часть наказания, которую нужно принять для собственного же блага.

- Робб Старк жив только потому, что ты слушаешься меня, - шепчет Рамси, губами касаясь уха. - Вздумаешь бежать или еще что выкинешь - и он умрет.
- Как ты докажешь, что он жив? - дерзко спрашивает Теон. Этот протест глуп, как и ежеутренние мысли о самоубийстве.
- Могу принести тебе его голову, хочешь? - предлагает Рамси и прибавляет едва слышно:
- Если предашь меня, заплатишь гораздо дороже.
- Какой сейчас день и год? - спрашивает Теон, не надеясь на ответ. Он лежит на разобранной кровати и смотрит в пустоту.
- А какая разница? - Рамси ухмыляется.
- Никакой.
- Вот и умница.
Поцелуй выходит отвратительно влажным.

На следующий день все повторяется.

- Мистер Грейджой, - сосед, мистер Баратеон, хмурит брови. У него красивые синие глаза, такие чужие на его суровом лице. - Ваш садовник снова сметает листья на мой участок. Поговорите с ним, или это сделаю я.
- Разумеется, - Теон поспешно кивает. - Прошу прощения. Не утруждайте себя, я сам с ним поговорю.
Если бы мистер Баратеон только знал... Иногда Теону очень хочется рассказать ему все.

На самом деле, мистер Баратеон - не самый приятный сосед. Он вечно недоволен и время от времени выговаривает Теону за запущенный участок. Рамси рассказывал, что когда-то у мистера Баратеона была жена и дочка, а также двое братьев. Теперь же у него остались только пыльные страницы, исписанные египетскими иероглифами. Это все оттого, что однажды, лет десять, а может, и двадцать назад, мистер Баратеон нашел закрытую гробницу и был настолько дерзок, что вскрыл ее. Он был честолюбив и оттого не думал о последствиях, не испугался проклятья. Когда мистер Баратеон одумался, было поздно.

Но Рамси лгал: у мистера Баратеона умерли не все близкие. Оставался один друг, он приходит каждую среду, и они с мистером Баратеоном засиживаются до вечера на веранде. Они пьют чай с вареньем и говорят, говорят, говорят. Теон следит за ними со странной, необъяснимой жадностью: к нему самому никто уже не придет. Никогда.

У человека, что навещает мистера Баратеона, хорошие глаза, ему можно верить. Он мог бы спасти Теона, или хотя бы попытаться. Но втягивать его в эту историю мерзко и подло. Почему-то Теон уверен, что у человека с хорошими глазами большая и дружная семья. У таких не бывает по-другому. А с Теона достаточно подлостей. Того, что он уже сотворил, вполне хватит для одного человека.

Завтра, думает Теон, завтра все закончится. Есть всего час: в десять Рамси выходит из дома, в одиннадцать возвращается, и начинается спектакль. Час - это очень много, это почти вечность. За час можно попросить помощи у мистера Баратеона, можно сбежать, можно умереть. Можно все, вот только что именно будет правильнее, Теон пока не знает.

Но потом он вспоминает, что Робб может быть жив. Вероятность этого призрачна, но она есть, и это все меняет. Теон не может умереть, не может попросить о помощи, не может уйти. Он должен терпеть ради Робба. Он это заслужил.

За окном бесшумно падают осенние листья, яркие даже на фоне вечернего неба. Теон чувствует себя удивительно живым и отчаянно стыдится этого.